«Бродский не любил сухое вино. Находил его невкусным, хотя в те времена у молодежи оно было очень в моде. Предпочитал крепкие напитки или десертные вина. Алкоголем и совершенно недоступным в те времена куревом его снабжали иностранные друзья. Помню, зашел к нему в гости, а там какой-то американец. Иосиф нас спрашивает: «Выпить хотите?» Американец сначала отказался, но потом увидел бутылку и воскликнул: «О! Ирландская! Тогда я тоже буду!» У Бродского в комнате вся верхняя полка была заставлена экзотическими бутылками: виски «Белая лошадь», виски «VAT 69» венгерского разлива в таких пузатых низких бутылках, французский коньяк. Мы часто заходили в рестораны - тогда это было не так дорого - или просто в рюмочные недалеко от его дома.»
Владимир Герасимов
«В Ленинграде тогда было несколько литературных компаний. Первая, знаменитая, — Глеба Семенова. Туда входили Кушнер, Горбовский, Битов, Леонид Агеев. Потом группа университетских поэтов — Шестинский, Торопыгин, Гусев. И была наша компания — Бродский, Найман, Бобышев и я. И вторую часть как бы нашего коллектива составляли Уфлянд, Лосев, Красильников, Михайлов и поразительнейший человек Александр Кондратов по кличке Сэнди Кондрат. Для них водка была божеством. Они как-то духовно определили, что водка есть величайшее состояние человека. И доказывали это на практике — пили день и ночь. ...
В то время я еще любил хорошие сухие вина и хороший коньяк. Но со временем полностью перешел на водку. Что это лучший напиток, мне рассказал Бродский, который был толковый во многих делах. Он объяснил, в чем дело. Оказывается, в любом вине есть какой-то процент смолы, которая очень плохо действует на сосуды. И он меня так убедил во вреде вина, что я уже почти его не пил, хотя очень любил. А вина в Ленинграде были в невероятном изобилии — киндзмараули, хванчкара... Натуральные, а не подделка, как сейчас. Бродский вино тоже не пил, а пил в основном «Бушмель» — это лучший вид виски. Почти все виски делаются из ячменя, а «Бушмель» — из пшеницы. И это очень вкусно.
А рестораны Бродский ненавидел — не умел себя в них вести, и всему предпочитал пельменную, шашлычную, рюмочную, где чувствовал себя уверенно. В ресторане он комплексовал по поводу официантов, ему казалось, что все смотрят на него с подозрением и подсмеиваются, догадываясь, что денег у него нет. Тем более что часто он ходил в ресторан за чужие деньги. И хотя никто на него денег не жалел, он это очень переживал и не хотел быть вечным нахлебником и приживалой. Но потом, через годы, когда я посетил его в Америке, он стал человеком сугубо ресторанным. Чем дороже ресторан, тем охотнее он туда шел. По-видимому, поменялось место в жизни. Вернее, он его получил...»
«Был такой случай. Я впервые приехал к Бродскому в 88-м году. В трехстах километрах от Нью-Йорка есть колледж. И вот мы там вдвоем выступали и там же ночевали. Место невероятно богатое. Там миллиардеры когда-то учили своих дочерей. Пятьдесят комнат, подлинники Тициана на стенах, в шкафах все напитки мира
Мы сидим-сидим, говорим-говорим. Но сколько можно говорить?! И пьется почему-то не особенно. Я говорю: «Ося, давай каких-нибудь студенток позовем, совершенно не для разврата. Пусть они смягчат наше мужское общество». Он отвечает: «Это невозможно. Будет скандал». Мы выпили еще по пять рюмок коллекционного виски и пошли спать. Так и не договорили»
Евгений Рейн
#brodsky_about #brodsly_people
Известно, что Бродский признавал алкоголь Есть даже легенда, что ему в гроб положили бутылку с его любимым виски.
